бляяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяя))

[isstinna]

10.08.2010 в 16:17

Пишет  Графиня Барбосса:

Тот самый треш!
Название: Двойное дно
Авторы: Графиня Барбосса, Ludowig
Тип: намёки на гет, намёки на слэш, сплошные намёки, поэтому джен
Жанр: социальная драма
Рейтинг: R
Размер: мини
Пейринг: Северус Снейп/Гермиона Грейнджер
Саммари: Гермиона очень изменилась за лето.
Предупреждение: постхог, жосткий игнор смерти Снейпа, эпилога и ещё некоторых событий, треш, социопатия и зависимости, Гармиона бы никогда!, это не мир Роулинг!!, вас надо лечить!! и многое другое в этом скучном и затянутом фике.

Привет.
Привет, меня зовут Гермиона, и я алкоголичка.
Передо мной стакан с отколотым краем, сигарета дотлела почти до фильтра, исходящий от неё жар опасно приблизился к пальцам, а полчаса назад какой-то бородатый мужик предложил мне перепихнуться с ним в сортире за пару галлеонов. Я отказалась. Скорее всего, потому, что ещё недостаточно набралась. Но именно это я и собираюсь сейчас исправить.

Когда оказываешься на самом дне, том самом, о котором, отводя глаза, говорят твои бывшие друзья, обнаруживаешь, что и там все не слишком просто. Там нужно уметь гнить с шиком, дурачить саму себя, чтобы было за что уцепиться.

Начинать нужно всегда с хорошего огневиски, в этом весь секрет.
«Золото лепрекона», лучшее, что я могу себе позволить в теперешнем положении. Потом что-то похуже. Когда тепло поднимается по пищеводу, и я начинаю чувствовать себя не так уж паршиво, можно заказать «Вопль мандрагоры» или «Василиска». И уже после – бесчисленное количество того, что вообще не имеет названия. Мутную бурду, которую Дин разливает под стойкой. Он говорит, что это особый рецепт, при этом по его рябой физиономии блуждает такая презрительная гримаса, что хочется сдохнуть. Но мне плевать, я просто недостаточно набралась и сейчас это исправлю.

Весь секрет в том, что в памяти останется только содержимое бутылок с названиями. С относительно респектабельным содержимым. Как будто я просто зашла сюда пропустить стаканчик. Как будто я не надираюсь каждый вечер в самом захудалом пабе Лондона. Как будто у меня ещё есть самоуважение.

Как будто это не я, самая успешная ученица Хогвартса, с девяти до двенадцати правлю ошибки в «beach» и «beer» в «Вандер экономи ревью». Как будто это не я, прочитав писульку некой Меги Элиссон-Спенсер о том, как с помощью зубоочистительного зелья, трех головок чеснока и просроченных шипучих драже Умников Уизли убрать с обивки дивана прожоги от сигарет, потащилась через весь Лондон к Джорджу, чтобы, нарвавшись там на Рона, наконец, сунуть в карман чертову карамель, отбрехиваясь: «А, Рон, ты же знаешь какая она вкусная, я, кажется, подсела».

Я думала, это временно. На недельку или месячишко, максимум на полгода, пока они «решают», на какую меня взять должность в министерстве, пока совещаются, смогу ли я вести занятия в Хогвартсе, работать плечом к плечу с «настоящими профи» в аврорате, пока мне отказывали раз за разом всюду, куда бы я не совалась. И пока эти бездари и неудачники, которые и в подметки мне не годятся, вчерашние «Гермиона, не подскажешь? Гермиона, как тебе это удается?» занимали мои места, а потом лезли все выше и выше.
Теперь я уже и не борюсь.
А, какого черта, лишняя трата времени. Лучше с обеда сидеть в кабаке, чем в очередной раз смотреть, как эти напыщенные твари отводят глаза, чем слышать «ждите сову», которая никогда не прилетает.

Меня зовут Гермиона, и дыру, которое проело во мне ощущение собственной никчемности, может заполнить только бутылка виски. Какого-нибудь дерьмового бренди. Дешевой водки. Чего угодно, лишь бы горело.
Моя жизнь – снежный ком, несущийся с горы, с той лишь разницей, что вместо снега на него налипают одиночество, ежедневные истерики в ванной, паранойя и молчаливое раздражение.

Люди всё чувствуют, у меня язык бы не повернулся назвать своих бывших друзей бесчувственными снобами. Ни в коем случае. Они раньше всех поняли, что я падаю. Лечу мимо удобного мирка с престижной работой, семейными радостями и еженедельными походами в Косой Переулок.
Они первыми запаниковали. Сделали всё, чтобы не подцепить от меня эту заразу.
«Гермиона, ты ведь знаешь, Джинни беременна, а ты столько куришь», «Не сегодня, Гермиона», «Прости, я сам тебе напишу».
Сначала был Гарри, вполне естественно для героя и мальчика-который-заботится-о-репутации. Гарри с его хвалёной интуицией, ещё тогда, когда всё можно было исправить.
Потом Рон.
«Гермиона, мне нужно подумать о карьере». «Ты ведь понимаешь, ежедневные тренировки, чемпионат. Ты заслуживаешь внимания». «Давай останемся друзьями». «Ты обязательно встретишь кого-нибудь».
Невилл. Луна.
Оказалось, что кроме воспоминаний о войне нас ничего не связывает.
Смешно, но у меня остался только Гойл. Которого я ненавижу ровно настолько, чтобы не утруждать себя правилами приличий в его присутствии.

Вы спросите, как вообще так могло случиться? Вчерашняя отличница-гриффиндорка, можно сказать, звезда выпуска и главный тролль Слизерина? Только не подумайте лишнего, между нами нет ничего, кроме его почившего дружка и моих вылетевших в трубу амбиций. Ну и выпивка, которую он мне ставит, хотя и приходится слушать всякую похабщину и нытье.
- Да мы его зажали у стены, сама понимаешь, - и гогочет, - вот веселухи-то было, мелкий брыкается, ревет, «я позову декааана», а мы его… - и так часами.
Но в его присутствии я хоть могу снова почувствовать себя, ну умной, что ли. Не такой уж чертовой алкоголичкой и неудачницей. Вроде как моя жизнь еще очень даже ничего. Сложилась. Я редактор газеты, хоть и младший, и ее издают, и какие-то нищеброды – каких только словечек от Гойла не наберешься – ее даже покупают.

Еще недавно на его месте был Джордж, вот только мне надоел его виноватый вид и постоянные нападки этой чертовой курицы миссис Уизли. Наверное, в этом все дело. Что-то во мне сломалось, испортилось, стало проще послать все к чертям, чем ломиться сквозь стену. Подленький голосок каждый раз шепчет: «Да оставь», - и я оставляю.

Я в очередной раз предаюсь скорбным мыслям о том, какое все вокруг дерьмо. Как меня подвели. Как чертовски несправедливо всё получилось.
И именно в этот момент на соседний стул плюхается тёмный силуэт. Не слишком-то элегантно, хотя какого хрена? Мы же не на приёме в министерстве. Чужой стакан с глухим стуком опускается на липкую от грязи столешницу.
Со мной постоянно это происходит.
Я официальная Мисс Не Желаете Ли Перепихнуться В Подворотне.
Мисс Не Хотите Ли Купить Дури.
Мисс Вы Выглядите Такой Одинокой.
Мисс На Что Вы Готовы Ради Дармовой Выпивки.
Всё это сияющими буквами написано у меня прямо на лбу.

Медленно поднимаю глаза. Сначала стакан – наполненный джином, среди кусков льда дрейфует огрызок лимона. В заведении Дина это выглядит непозволительной роскошью, выглядит более, чем нелепо, как будто Дину угрожали Авадой.
И вот тут мне становится любопытно, поэтому я смотрю незваному гостю прямо в лицо. Внутри всё обрывается – и мысль «черт, только не это» судорожно пульсирует где-то в затылке.
Прямо передо мной сидит Снейп.
Слизеринский ублюдок, трижды, мать его, герой, и мой бывший преподаватель. Сидит и смотрит куда-то мимо меня, до мучительного узнавания остаются считанные секунды, которые мне стоит употребить, например, на то, чтобы придумать одну из многочисленных дешевых отмазок – я провожу журналистское расследование. У меня здесь встреча. Я кое с кем рассталась и пришла подумать. Это случайность, и я не надираюсь здесь каждый божий день.
Но вместо этого я обдумываю идиотское открытие – Снейп пьёт джин. Я легко могу представить его с полным стаканом водки, с малфоевским коллекционным коньяком, но джин... Это настолько прочно ассоциируется с манерными стервами из книжных клубов и попечительских советов, что я с трудом сдерживаю смешок.

Все знают Снейпа, нет смысла говорить, как перекосило его рожу в каком-то снейповском подобии вежливого «Что-то не так, мисс?», плавно переходящем в «Грейнджер?!!»
Вслух-то он сказал только:
- Я, конечно, много интересного о вас слышал, но вот как-то не подозревал, что настолько.
- А сами-то? – я прыснула, меня все еще занимал его джин.
Я-то уже хлебала второй виски и могла себе позволить не стесняться, воображая, как он вот с этим стаканом появляется у нас на уроке. Размахивает им, отчитывая Лонгботтома.
- Или пришли с высокой целью поглазеть на мое падение? Извините уж, мохито здесь не подают.
- Грейнджер, оставьте, вам это не идет. Параноидальные идеи – прерогатива Поттера.

Впервые я мысленно не желаю ему заткнуться, не кидаюсь защищать Гарри. После того, как красиво они с Джинни отшили меня, это даже приятно.
А, какого черта...
- Выпьем за встречу, профессор? – пытаюсь выглядеть серьёзно и перестать глупо хихикать, но получается так себе, - Почти как на встрече выпускников, правда? Когда обнаруживаешь, что все, кто тебя раздражал, сейчас в полном дерьме.
Салютую ему стаканом.
- Вы преувеличиваете свою роль раздражающего фактора, Грейнджер. Странно, что вам до сих пор кажется, что вы всё знаете, - и тем не менее он выпивает, а я стараюсь не поддаваться паранойе.
- Так что вы здесь делаете? – мне мучительно нужен ответ, жизненно необходим. Пусть это будет что-нибудь не относящееся ко мне, Мерлин, пусть он здесь не для того, чтобы отлевитировать меня на встречу анонимных алкоголиков.
- Неужели это не очевидно, Грейнджер? Пришел выпить, - при этом он потряс стаканом, в котором издевательски зазвенел лед. Мне-то лед в виски уже давно был не положен, - в надежде, что уж здесь-то обойдется без случайных встреч и расспросов.
- И совершенно случайно попали в самый паршивый паб квартала, да еще и уже с год как чуть ли не дом родной вашей бывшей ученицы? - я важно покачала головой.
Адвокатом Снейпа в этом вопросе вполне можно было считать его стакан, а мой, черт его возьми, принимался шептать что-то о том, что не мне одной сегодня херово.
– Герои войны тоже заливают безысходность всякой дрянью?
Я-то думала, мне одной так плохо, ну, и еще Гойлу.

Оставшийся виски я выпиваю в молчании, и вот тут меня прорывает.
Хренов синдром случайного попутчика в сочетании с опьянением творит чудеса.
Я ни с того ни с сего начинаю вываливать всё – про свою дерьмовую работу, про то, как меня перекашивает, когда приходится редактировать статейку Невилла о том, как избавиться от садовых слизней с помощью порошка из флоббер червей, про Гойла, который после смерти своего долбаного дружка совсем свихнулся и, кажется, выходит из дома только чтобы порыдать у меня на плече, пять гребаных лет, за которые это ничтожество не пыталось даже облапать меня.
Я рассказываю о том, как мои знакомые скорбно отводят глаза, про Грейнджер-неудачницу, про случайных мужиков, которых я с завидным постоянством таскаю к себе в квартиру, про Рона, которому нужен кто-то поуспешнее.
Я, кажется, даже пускаю слезу, где-то между пятым и шестым стаканом.
Забулдыги за соседним столиком недовольно оглядываются, но мне наплевать, так же, как и наплевать на то, что передо мной Снейп, на лице которого только слепой бы не прочел «Мерлин, как же я вляпался».
В конце концов он просто встаёт и уходит.
Грязный ублюдок, я так зла, что в конце концов напиваюсь до такой степени, что дальнейшее тонет в тумане.

На следующий день я даже минут пять всерьез раздумываю о том, чтобы надраться в компании Гойла, но в последний момент отбрасываю эту мысль. Чушь. После того что я устроила вчера, Снейп уж точно в кабак не сунется, значит, никто меня не побеспокоит. Утешительная мысль, тем более старуха прислала те копейки, что по какому-то нелепому недоразумению именуются моим гонораром, и можно будет позволить себе выпить что-то приличное и без протекции.

Когда тем же вечером Снейп невозмутимо подсел за мой столик, моего благоразумия хватило только на невнятное – какого хрена?
- Я подумал, что вам не помешает компания, - и этот его фирменный вопросительный взгляд.
Запихиваю подальше мысли о том, что Снейп, похоже, мазохист, вливаю в себя ещё несколько порций, и всё начинается сначала – убогая меблированная комната, Рождество у родителей, когда я только и жду, чтобы урвать момент и уединиться в ванной с фляжкой, Джинни, которая сделала вид, что не заметила меня, целый ящик антипохмельного зелья в ванной, дерьмовая жизнь Гермионы Грейнджер во всех её животрепещущих подробностях.
И Снейп снова встаёт и уходит за пару минут до того, как моё опьянение достигает отметки «в хлам».

Это продолжается изо дня в день, с редкими перерывами, во время которых я начинаю чувствовать себя обманутой. Но Снейп всегда появляется снова. Когда поток моих жалоб иссякает, мы просто молчим, он отстранённо следит за тем, как наполняется пепельница и пустеет мой стакан. Заказывает ещё.
Так я, чего доброго, привыкну к приличному алкоголю.
В конце концов я, как какая-то сопливая малолетка, начинаю думать – а может это оно? Человек, которому на меня не плевать? Который меня слушает, вместо того, чтобы побыстрее перейти на другую сторону улицы. Едва ли такое вообще возможно.

Я начинаю думать, что он совсем не старый и не то чтобы уж очень уродливый. Скорее просто побитый жизнью мужик. Да и досталось ему уж никак не меньше чем мне.
Мне становится смешно, когда я представляю его сидящим на стуле под ярким искусственным светом, говорящим: «Я Северус Снейп, и я алкоголик». Это, черт возьми, смешно и в очередной раз я не сдерживаюсь, хохочу в голос.
- Смех без причины, Грейнджер, - говорит он, да, кстати, он за все это время стал вальяжным, ну насколько может быть вальяжным ободранный кот, устраивающий скандалы из-за попытки не положить лед в его неизменный джин.

- Мисс Грейнджер, я, пожалуй, вас провожу.
Эти слова звучат как гром среди ясного неба. «Вот оно!» вопит у меня в голове непонятно откуда взявшаяся малолетняя дурища, и я вскакиваю, едва не опрокинув стул.
А потом, где-то возле входа, неловко наваливаюсь на него и целую в губы.
Снейп отшатывается от меня как от прокаженной, пищит – «Что вы себе позволяете?», как будто мы в грёбаном Хогвартсе, а мне пятнадцать лет.
- Но вы же, - язык предательски заплетается. - Разве не зайдёте ко мне, профессор? – на губах помимо воли появляется какая-то прожженная улыбочка. Как будто часть меня уже пустилась во все тяжкие и прилагает неимоверные усилия к тому, чтобы всё стало окончательно хреново.
- Я не могу этого сделать по вполне тривиальной причине, - Снейп, наверное, в пику мне, успокаивается мгновенно, как будто ничего не было, - Я гей.
- Но зачем... Почему? – я даже не знаю что меня больше шокировало – видение Снейпа, трахающего кого-то из старшекурсников, или то, как невозмутимо он это сказал. Что-то вроде «хорошая погода».
- Видите ли, после бесед с вами собственная жизнь уже не кажется мне такой уж отвратительной.

Осознание обрушилось на меня быстро и безжалостно : всё это время я была его Гойлом. Это чертовски смешно, как вся моя жизнь, и меня сгибает прямо посреди дороги.
Я смеюсь и смеюсь так долго, что Снейпу приходится возвращать меня в вертикальное положение.
- Так вас проводить, мисс Грейнджер? – он глядит даже с вполне натуральным, ну насколько это возможно для Снейпа-гея, сочувствием.
Я отмахиваюсь, в конце концов, у меня в кармане мелочи почти на целый литр местного пойла, и мне есть что отпраздновать.
Еще утром, глядя в зеркало, я думала, что мне больше некуда падать.



КОНЕЦ

С опечатками справились всем миром, спасибо  Алисия-Х и  максимализм, вы добрейшие, прекраснейшие люди!